Мир в войне

Вы не вошли. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.


Страницы 1

Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться

РСС

Сообщений 5

1

Re:

В конце июля губком партии занялся подготовкой партийного подполья. Елена Соколовская, Иван Клименко, Ян Гамарник, хорошо знавшие работу подпольных партийных организаций в период австро-германской и англо-французской оккупации, понимали, что теперь подполье будет иметь свои особенности. Эти особенности четко стали видны после ознакомления с письмом Центрального Комитета РКП, написанным В. И. Лениным,— «Все на борьбу с Деникиным».

Центральный Комитет партии предупреждал партийные организации, что Деникин — один из самых главных и серьезных врагов Советской власти. Состоящая из офицерства и казачества деникинская армия не рассчитывала на активную поддержку рабочих и крестьян, поэтому она не задумывалась над последствиями, шла на различные авантюры, прямые грабежи, совершала зверства и надругательства над населением. Для запугивания населения деникинцы сеяли панику, применяли шпионаж и провокации.

Власть Деникина держалась главным образом на массовом терроре и штыках «Добровольческой» армии. Уничтожить ее можно было только путем разгрома вооруженных сил. А задача эта была не из легких. Деникинские командные кадры в военном деле были большие мастера, им не раз удавалось осуществить смелые операции против Красной Армии.

Эти особенности надо было учитывать при формировании подполья в деникинском тылу. В задачу большевиков-подпольщиков входило: вести работу среди мобилизуемых, чтобы они не шли к Деникину, чтобы помощь союзников не доходила до белогвардейцев, а рабочие и крестьяне не снабжали их армию продовольствием, одеждой; военная разведка в помощь Красной Армии; уничтожение баз военного снабжения; разрыв коммуникаций противника; развертывание партизанской борьбы; политическая подготовка рабочего класса, чтобы он готов был поднять вооруженное восстание в тылу «добровольцев».

Специфика организационного построения подпольной большевистской организации вытекала и из местных условий. По сравнению с другими крупными промышленными центрами в Одессе была большая распыленность рабочего класса. Среднее число рабочих на одно предприятие по России составляло 124 человека, а в Одессе — 69,6. Типичная для торгово-портового города промышленность за годы войны резко сократилась, так как пути подвоза топлива и промышленного сырья были закрыты. Особенно уменьшилось количество предприятий металлообрабатывающей промышленности. В 1916 году в Одессе таких предприятий было 229, а в 1919 году — 159, да и то половина из них не работала. Если в 1916 году на металлообрабатывающих предприятиях работало 45547 рабочих, то в 1919 году — только 9152. В Одессе было зарегистрировано на бирже труда около 40 тысяч безработных.

Много было в городе деклассированного населения, люмпен-пролетариата, что создавало благодатную почву для различных провокаций, шантажа, авантюристических проявлений.

Город был насыщен различными социал-соглашательскими организациями, которые громко именовали себя партиями. Они оказывали сильное влияние на профсоюзы и кооперацию. Эти организации использовались меньшевиками для борьбы против Советской власти.

Поделиться

2

Re:

В. Ф. Логгинов (Павел)

Бюро губкома партии при формировании подпольной организации учитывало все эти особенности. В порядке официальном и в порядке товарищеских советов рекомендовало будущим подпольщикам не увлекаться широкими планами, строго соблюдать конспирацию, вести всю работу сугубо осторожно.

Соколовская и Клименко знали личные качества многих десятков коммунистов, с которыми они уже находились в подполье, прошли нелегкие испытания. Но оставлять в новом подполье многих работников, широко известных в городе и губернии, нельзя было: тонко разработанная белогвардейцами система провокаций могла погубить эти кадры партии. Поэтому губком формировал подполье из работников, уже имевших большой опыт нелегальной работы, и молодых, менее известных коммунистов. Отбирались наиболее стойкие, дисциплинированные. В подпольной организации должна быть военная дисциплина, неуклонность в выполнении распоряжений и приказов, а сами распоряжения должны быть четкими и точными. Допустить ошибку, прозевать или растеряться в подполье — значит потерять все.

Одесса была разбита на 5 районов. Районные комитеты формировались в узком составе: в каждом районе оставалась руководящая группа из 3—5 человек членов партии. Общегородской партийный комитет состоял из 5 человек. Основное внимание сосредоточивалось на организации подпольных фабрично-заводских коммунистических ячеек. Губком партии рекомендовал оставаться в городе тем членам партии, которые не были широко известны, которые могли бы без угрозы провала работать в организации. Остальным следовало уходить с Красной Армией или эвакуироваться в тыл.

В состав подпольного горкома партии, утвержденного за две недели до оставления Одессы, вошли: Владимир Логгинов, Леонид Тарский, Роза Лучанская, Вера Лапина и Александр Гордон. Это были опытные партийные работники. Владимир Федорович Логгинов ранее работал председателем подпольного Харьковского губревкома и заведующим Киевским губнаробразом. В партию большевиков он вступил в марте 1917 года. Логгинов знал, что Центральный Комитет КП (б) У направляет его в Одессу на подпольную работу, поэтому еще до прихода деникинцев приехал в Одессу под именем юриста Павла Миславского (он взял подлинный паспорт своего двоюродного брата) и прописался по ул. Дерибасовской, д. 4. По роду своей профессии Логгинов мог иметь широкое общение с различными лицами, не вызывая подозрений контрразведки. Трудно было заподозрить в высоком худощавом шатене в очках, с портфелем, набитом юридическими бумагами, руководителя большевистского подполья.

Роза Марковна Лучанская, член партии с 1915 года, тоже имела опыт работы в подполье. До эвакуации она работала в Пересыпском райкоме партии. Уходя в подполье, ей пришлось много потрудиться над изменением своей внешности. Работала в подполье под именем княжны Нины Катамадзе. Среднего роста, со строгим красивым лицом, подтянутая, «княжна» производила впечатление человека несколько сурового.

Никак нельзя было представить, что стройная синеглазая очаровательная девушка является членом подпольного горкома партии. А это была она, Вера Николаевна Лапина, член большевистской партии с 1916 года, испытавшая невзгоды дореволюционного подполья.

Поделиться

3

Re:

Е. К. Соколовская

Участники первого съезда Коммунистической партии (большевиков) Украины Леонид Львович Тарский, по профессии журналист, и Александр Григорьевич Гордон, член партии с 1907 года, политэмигрант, возвратившийся после Февральской революции из Англии, также вполне были подготовлены для работы в подполье.

Предполагалось, что во главе одесской подпольной организации будут Логгинов и Тарский. Об этом Лаврентий Картвелишвили информировал и ЦК КП (б) Украины 19 сентября 1919 года из Житомира. Но Картвелишвили не знал тогда, что в Одессе сложилась несколько иная обстановка, которая внесла свои коррективы в наметки губкома партии. Главной «виновницей» этого была Елена Соколовская.

Соколовскую в городе знали многие. Родилась она в Одессе, в дворянской семье. Отец занимался адвокатурой, мать служила на городской бактериологической станции. Родители ее принимали активное участие в народническом движении. Мать — Людмила Ивановна Лисенко, привлекалась по делу Германа Лопатина, который встречался с Карлом Марксом и пытался освободить из иркутской тюрьмы Николая Гавриловича Чернышевского. Рассказы матери о ссылке (куда ее отправили царские власти), о работе в воскресных школах, Народном доме и других либерально-просветительных учреждениях Одессы явились первым толчком, направившим деятельность Софьи (Елена — ее партийная кличка, ставшая официальным именем) по революционному пути.

Елена Соколовская принимала активное участие в революционном студенческом движении в Петербурге, в 1915 году вступила в большевистскую партию. Вела пропаганду среди солдат, разъясняла им, что война ведется в интересах царя, помещиков и фабрикантов. После Февральской революции Соколовская избирается членом бюро Черниговского губкома партии и членом президиума Совета рабочих депутатов и гласной городской думы, а когда в январе 1918 года в Чернигове победила Советская власть, Елена становится первым председателем Черниговского Совета рабочих и солдатских депутатов. Затем подпольная работа в Киеве, участие в работах I и II съездов Коммунистической партии Украины. После II съезда КПУ Центральный Комитет партии направил Соколовскую на подпольную работу в Одессу. Кто из подпольщиков не знал бесстрашной Елены, которая была одним из руководителей большевистского подполья в период англо-французской интервенции! После изгнания иностранных захватчиков Елена — член бюро губкома партии и президиума губисполкома...

Поделиться

4

Re:

В. Ф. Логгинов (Павел)

Бюро губкома партии при формировании подпольной организации учитывало все эти особенности. В порядке официальном и в порядке товарищеских советов рекомендовало будущим подпольщикам не увлекаться широкими планами, строго соблюдать конспирацию, вести всю работу сугубо осторожно.

Соколовская и Клименко знали личные качества многих десятков коммунистов, с которыми они уже находились в подполье, прошли нелегкие испытания. Но оставлять в новом подполье многих работников, широко известных в городе и губернии, нельзя было: тонко разработанная белогвардейцами система провокаций могла погубить эти кадры партии. Поэтому губком формировал подполье из работников, уже имевших большой опыт нелегальной работы, и молодых, менее известных коммунистов. Отбирались наиболее стойкие, дисциплинированные. В подпольной организации должна быть военная дисциплина, неуклонность в выполнении распоряжений и приказов, а сами распоряжения должны быть четкими и точными. Допустить ошибку, прозевать или растеряться в подполье — значит потерять все.

Одесса была разбита на 5 районов. Районные комитеты формировались в узком составе: в каждом районе оставалась руководящая группа из 3—5 человек членов партии. Общегородской партийный комитет состоял из 5 человек. Основное внимание сосредоточивалось на организации подпольных фабрично-заводских коммунистических ячеек. Губком партии рекомендовал оставаться в городе тем членам партии, которые не были широко известны, которые могли бы без угрозы провала работать в организации. Остальным следовало уходить с Красной Армией или эвакуироваться в тыл.

В состав подпольного горкома партии, утвержденного за две недели до оставления Одессы, вошли: Владимир Логгинов, Леонид Тарский, Роза Лучанская, Вера Лапина и Александр Гордон. Это были опытные партийные работники. Владимир Федорович Логгинов ранее работал председателем подпольного Харьковского губревкома и заведующим Киевским губнаробразом. В партию большевиков он вступил в марте 1917 года. Логгинов знал, что Центральный Комитет КПУ направляет его в Одессу на подпольную работу, поэтому еще до прихода деникинцев приехал в Одессу под именем юриста Павла Миславского (он взял подлинный паспорт своего двоюродного брата) и прописался по ул. Дерибасовской, д. 4. По роду своей профессии Логгинов мог иметь широкое общение с различными лицами, не вызывая подозрений контрразведки. Трудно было заподозрить в высоком худощавом шатене в очках, с портфелем, набитом юридическими бумагами, руководителя большевистского подполья.

Роза Марковна Лучанская, член партии с 1915 года, тоже имела опыт работы в подполье. До эвакуации она работала в Пересыпском райкоме партии. Уходя в подполье, ей пришлось много потрудиться над изменением своей внешности. Работала в подполье под именем княжны Нины Катамадзе. Среднего роста, со строгим красивым лицом, подтянутая, «княжна» производила впечатление человека несколько сурового.

Никак нельзя было представить, что стройная синеглазая очаровательная девушка является членом подпольного горкома партии. А это была она, Вера Николаевна Лапина, член большевистской партии с 1916 года, испытавшая невзгоды дореволюционного подполья.

К. Г. Саджая (Калениченко)

Проходили дни. О судьбе Соколовской не было никаких известий. Об ее аресте поставили в известность ЦК КП (б) У. На заседании Центрального Комитета КП (б) У С. В. Косиор сообщил о гибели Елены. У одного члена ЦК была фотокарточка Елены. Сделали с нее несколько репродукций и раздали на память всем членам ЦК. На заседании Всеукраинского Центрального Исполнительного Комитета по предложению Григория Ивановича Петровского память Соколовской почтили вставанием. Газеты опубликовали некролог [9].

А Елена была жива...

Что же произошло? Как ей удалось вырваться из белогвардейских лап?

Когда пролетка с Соколовской и Саджая, которых сопровождали три вооруженных заговорщика, выехала па Пушкинскую улицу, ее остановил небольшой отряд конников, следовавший по направлению к вокзалу. Это были красноармейцы из караульного полка, отказавшиеся примкнуть к заговорщикам. Узнав Елену Соколовскую и Калистрата Саджая, они освободили их, а у конвоиров отобрали оружие. В сопровождении своих освободителей Саджая и Соколовская проехали по Пушкинской до Успенской (ныне Чичерина), затем по Успенской доехали до Стурдзовского переулка (ныне Купальный). Здесь Соколовская сошла и отправилась на конспиративную квартиру. К. Г. Саджая и три красноармейца проехали в порт, достали шаланду и вышли в море. Но злоключения на этом еще не кончились. Шаланду заметили с белогвардейского миноносца и французского крейсера.

Положение безвыходное: или надо отдаться в руки врага или быть потопленными.

«Сначала у меня мелькнула мысль: не сдаваться, пусть топят,—писал позже в своих воспоминаниях Саджая.—У нас было оружие и живыми мы бы не сдались. Но прежде, чем пойдем мы на морское дно, мы отправим туда несколько беляков. Пока я так думал, от миноносца отошла к нам шлюпка с белогвардейскими матросами. С французского крейсера нам сигналили, к нему было намного ближе, чем к миноносцу. В голове как наяву возник образ: красные флаги полыхают на мачтах кораблей французской эскадры. Вспомнил, как в апреле у берегов Одессы восстала Черноморская эскадра Франции... Из всех сил стали грести к крейсеру. Шлюпка с белыми повернула назад. Через несколько дней французский корабль ушел к Кавказскому побережью. Это был мой второй побег от деникинцев».

Массовые аресты, проведенные белогвардейцами, затронули и коммунистическое подполье. Было арестовано несколько членов районных комитетов, а также ряд коммунистов заводских партийных организаций. Но основные силы подпольщиков сохранились.

Прошла неделя после захвата деникинцами Одессы. 30 августа в доме № 2 по Стурдзовскому переулку (над обрывом у самого моря) собралась небольшая компания молодых людей. Соседи по дому знали, что отмечался день рождения очаровательной барышни Лизы Веселиной, прибывшей из Екатеринодара к своей дальней родственнице. В вечеринке участвовали юрист Павел Миславский, журналист Леонид Тарский, сотрудница одной общественной культурно-просветительной организации Нюра Палич и еще два-три человека. На празднично убранном столе стоял большой букет полевых цветов, бокалы с вином, ваза с фруктами.

Если бы в комнату вошел посторонний, он удивился бы необычной обстановке: нетронутые бокалы, серьезные лица и деловой тон беседы ничем не напоминали веселую встречу друзей. Но посторонних тут не могло быть. Здесь собрались коммунисты-подпольщики, а вечеринка — это для конспирации.

— Пора нам приступить к работе,— говорит Елена Соколовская (теперь по паспорту она — Лиза Веселина),— а то, неровен час, наши люди в самом деле поверят, что белые всех большевиков уничтожили.

Соколовская имеет в виду сообщения одесских газет последних дней. В экстренном выпуске «Одесского листка», посвященном пребыванию в Одессе генерала Деникина, крупным шрифтом было напечатано:

«Наконец-то наш город очистился от большевистской эпидемии. В Одессе с большевиками все покончено. При столь энергично и быстро проведенных арестах не могли уцелеть даже такие видные и опытные вожди местного большевизма, как знаменитая комиссарша Елена Соколовская, Калениченко, Котовский. Выемка и ликвидация второстепенных подпольщиков завершается».

А потом на голову обывателя как из рога изобилия посыпались сообщения из «достоверных» и особо «доверительных» источников. Одна газета перед другой старались уверить своих читателей, что большевизм, если не уничтожен полностью, то в ближайшие дни от него не останется и следа. В утренних и вечерних изданиях газеты утверждали: «Местный большевизм уже не способен на активные выступления», «Большевики если и остались, то в катакомбах, но никакой опасности уже не представляют», «Большевистская агитация нам уже не страшна», «В окрестностях Одессы большевизм исчез», «Катакомбы очищены от коммунистов».

— Самое лучшее средство доказать массам, что коммунисты не сдались и ведут борьбу — издание своей подпольной газеты,— продолжала Соколовская.— Из нашей газеты рабочие будут узнавать правду, она станет ярким маяком во мраке, деникинской ночи.

Не спеша, по деловому рассматривают руководители коммунистического подполья все организационные и технические вопросы, вырабатывают план работы на ближайшее время, намечают темы для первого номера газеты. Решено сохранить то же название, которое имела газета и в легальное время,— «Одесский коммунист».

— Нам не удалось собрать всех членов подпольного комитета,— заканчивала свое выступление Соколовская.— Это вы сделаете, Павел, сами. На этой квартире мы больше собираться не будем, здесь я буду постоянно находиться. Проверьте все явки, свяжитесь со всеми районными тройками, а главное — с заводскими комячейками. Действуйте самостоятельно, со мной на первое время никакой связи комитет не должен иметь, я сама буду связываться с отдельными работниками.

«Павел», он же Миславский, а в действительности Владимир Логгинов, понимал, что предстоит тяжелая и опасная схватка с белогвардейским зверем, поэтому нужна особая бдительность и предосторожность. Коммунистическое подполье Одессы — это не люди-одиночки, а сложная система организации.

Помимо общегородского и районных комитетов, у подпольщиков имеются свои столовые, буфеты, кафе, прачечные, мастерские, гостиницы, типографии. И нередко в каком-нибудь кафе пируют белогвардейские офицеры и не подозревают, что весь обслуживающий персонал во главе с хозяином кафе являются подпольщиками.

Вначале общегородской подпольный комитет выполнял и функции губернского комитета. Секретарь комитета Роза Лучанская, жившая в Одессе под именем княжны Нины Ивановны Катамадзе, не только налаживала связи с оставленными для работы в подполье товарищами и проверяла надежность явочных квартир, но и направляла работников в уезды.

Главной явкой городского комитета было помещение фотографии на Колонтаевской улице (ныне ул. Дзержинского). Это была очень удобная и надежная явка. Здесь проходили совещания и встречи. Рассадив несколько человек в виде группы для съемки и установив фотоаппарат в готовности, председательствующий становился у аппарата и проводил совещание. Если кто заходил в фотографию, то его останавливали в передней комнате, говоря, что мастер занят. Но в то время фотографий в Одессе было много, а желающих фотографироваться при деникинцах — мало. Редко кто зайдет в течение дня. Эта явка имела пароль: «Можно ли заказать 12 кабинетных карточек?» и отзыв «Вы согласны без пробы?» Пароль тоже был очень надежным: такой дорогой заказ не делают без просмотра пробного снимка. Явка просуществовала до конца подполья.

Сентябрь был тяжелым месяцем для коммунистического подполья. Некоторые явки городского комитета были провалены. Контрразведка вновь арестовала несколько подпольщиков, в том числе военных работников. Провалы и аресты, с одной стороны, и расширение масштаба подпольной работы, с другой стороны, потребовали от партийной организации некоторой перестройки. Помимо общегородского комитета был сформирован губернский или как тогда часто говорили и писали, областной комитет во главе с Еленой Соколовской. Формально не входя в состав городского комитета, Соколовская, однако, постоянно была в курсе его деятельности.

Как состав горкома, так и составы районных комитетов в подполье часто менялись: одни выбывали из строя, другие направлялись на партийную работу на заводы и фабрики, вместо них приходили новые работники.

Были выделены три отдела, работавшие самостоятельно под общим руководством губкома: военный, издательский и Красный Крест.

Основная задача военного отдела, позже преобразованного в Военно-повстанческий штаб,— военная разведка, уничтожение баз военного снабжения противника, организация партизанско-повстанческого движения в уездах. До приезда П. С. Лазарева руководство военным отделом возлагалось на В. Логгинова.

Издательский отдел ведал изданием подпольной газеты «Одесский коммунист», выпуском листовок и воззваний, распространением политической литературы.

Красный Крест вначале занимался оказанием материальной помощи семьям работников, ушедших на фронт и эвакуировавшихся, с ноября он сосредоточился на оказании помощи арестованным. Он же путем выкупа производил освобождение арестованных подпольщиков.

Работу среди мобилизуемых, чтобы они не шли в деникинскую армию, и среди городского и сельского населения, чтобы оно не снабжало эту армию одеждой, обувью, продуктами питания и оружием, проводила группа специально подобранных работников, которые не входили в состав партийных комитетов и отделов подпольного губкома партии. Этой группой непосредственно руководил губком. В нее входили Савва Будивский, Иосиф Макеев, Иван Попов, Дмитрий Васильев, Андрей Трофимов, Степан Чайковский, Андрей Широкоступ, Петр Юдкин, Анастасия Васильева, Елена Гребенникова и другие.

Была еще одна группа подпольщиков в непосредственном ведении губкома партии— Эммануил Васильев, Владимир Варенцов, Филипп Александрович, Иоганн Планцис, Петр Петров, Самуил Дерш, Андрей Матвеев, Николай Тимофеев, Маркус Дреер, Петр Святский, Василий Прокофьев и др. Они вели большевистскую агитацию среди солдат и офицеров «Добровольческой» армии. Это была очень сложная и опасная деятельность, но с ней подпольщики успешно справлялись.

Помимо общей работы по руководству подпольной деятельностью, партийные комитеты районов имели специальные поручения губкома партии, за которые они несли перед ним ответственность. Так, например, Морской (портовый) комитет проводил в жизнь план, направленный на то, чтобы помощь Антанты не доходила до белогвардейцев, а Пересыпско-Слободской комитет должен был путем организации волокиты, саботажа на заводах и фабриках задерживать выполнение заказов и нарядов деникинского командования. Эти задачи возлагались и на остальные партийные комитеты, особенно на Железнодорожный. Все комитеты занимались добыванием и укрытием оружия и боеприпасов.

Во всей своей деятельности губком, горком и районные комитеты опирались на коммунистические ячейки и группы, созданные на заводах, фабриках и при профсоюзах. Поэтому первые две-три недели ушли на выявление и создание на заводах ячеек и групп.

Для полноты картины организационного построения подпольной большевистской организации в деникинском тылу следует еще остановиться на Губсекретариате. Для руководства подпольной работой в уездах и волостях губком в первой половине октября выделил самостоятельный отдел, который получил название Губсекретариата. Он устанавливал связи с большевистскими организациями, работавшими на селе, посылал в помощь им работников из Одессы, направлял литературу, большевистские газеты. Губсекретариат распространял свое влияние на Херсон, Николаев, Вознесенск, Ананьев, Тирасполь, Кишинев, Очаков, Александрию и Елисаветград (Кировоград). Он держал связи с крупными центрами Украины—Харьковом, Киевом, Екатеринославом (Днепропетровском). В Губсекретариате работали Анна Панкратова и Григорий Борисов (Старый). Борисов считался уполномоченным Одесского губкома по работе в Бессарабии.

Таковы были особенности организационного построения одесской подпольной большевистской организации в деникинском тылу.

В подполье ушла городская комсомольская организация, насчитывавшая около 200 человек. Все комсомольцы отдали себя в распоряжение партийной организации. Комитет комсомола, в состав которого входили Василий Васютин (Филюшкин), Григорий Ларский, Семен Игнат, Алексей Максимов, Виктор Далин, проводил среди молодежи организационную и агитационную работу, в основном же вся деятельность сливалась с партийной. Комсомольцы по заданиям партийного комитета выполняли ответственные поручения, нередко шли на верную смерть.

Революционная молодежь Одессы, работая под руководством партийной организации, показывала яркие примеры героизма в деникинском тылу. Влияние комсомольской организации распространялось на николаевский, херсонский, елисаветградский, тираспольский и другие союзы рабочей молодежи.
Все знали, что в июле и августе Соколовская получила из ЦК КП (б) У две телеграммы с вызовом для работы в Зафронтовом бюро, но она отказалась уехать.

— Слишком срослась я с одесской работой, не могу уехать отсюда в это тревожное время,— говорила она.

Армия Деникина стала угрожать Одессе. Губком партии готовился к подпольной работе. Соколовской нельзя было оставаться — она была самым популярным работником в Одессе. Губком партии предложил ей уехать. Соколовская, всегда образец дисциплинированности, тут стала бунтовать:

— Не поеду никуда! Оставить моих друзей — ни за что! Ничего со мной не случится. Вот Лаврентий говорил, что бывалая птичка в тенета не попадает, а если попадает, то выбирается из них! — смеясь говорила она, хотя знала, что и Лаврентий Картвелишвили настаивал на ее выезде.

За день до высадки десанта, 22 августа, было созвано совместное заседание губкома партии и губисполкома. Ян Гамарник поставил на обсуждение вопрос о положении в Одессе. В его докладе был сделан глубокий анализ обстановки на юге Украины. Авантюра Григорьева. Выступление в Одессе Черноморского отряда Стародуба и потом его измена на фронте в районе Вапнярки. Анархо-эсеровские митинги на заводе РОПИТ. Попытка выступить против Совета частей комендантского управления. Восстание кулаков немецких колоний. Блокирование Одессы англо-французскими судами. Докладчик показал, что все это — звенья одной цепи. Буржуазия, империалисты всего мира не хотят смириться с победой рабочих и крестьян в России, они ищут слабые места, пытаются найти щель, куда бы можно проникнуть и изнутри взорвать власть народа.

— Партийная организация города все время находится в мобилизационном состоянии,— говорил Гамарник. — Коммунисты наши не уходят с передних позиций. Почти 60% организации Одессы сражается против Деникина в Красной Армии. Все оставшиеся коммунисты участвовали в подавлении кулацкого восстания. Многие из них погибли. За коммунистами идет пролетариат, вы же знаете, что пролетариат Одессы своими силами, без отвлечения с фронта частей, сумел раздавить контрреволюционное выступление колонистов-кулаков и офицеров, посягнувших на Советскую власть. Пролетариат Одессы выдержал все испытания, он закалился в боях, еще теснее слился с партией коммунистов-большевиков. Но наше положение ухудшается. Я имею в виду фронт, где в последние дни стало хуже. Пал Херсон, пал Николаев. Враг приблизился к воротам нашего города. Солдаты Деникина одеты в английские шинели, у них английские пулеметы и французские пушки. Так случилось, что сейчас на нашем участке противник сильнее нас. Мы должны решить, что нам делать: эвакуировать город или подождать?

По докладу Яна Гамарника развернулись острые прения. Боролись две точки зрения: одна — за эвакуацию города, другая— против. Присутствовавшие на заседании военные работники заявили, что имеется достаточно сил для обороны Одессы. Большинство проголосовало против эвакуации.

На следующий день положение резко изменилось. Утром 23 августа у Люстдорфа высадился белогвардейский десант.

С утра 23 августа в губком партии стали приходить руководители районных партийных организаций. Они докладывали Елене Соколовской о том, что сделано для будущей подпольной работы и кто из коммунистов остается в коммунистических подпольных организациях.

Вот докладывает председатель Морского районного комитета Борис Гумперт, или, как все его зовут по партийной кличке, «Товарищ Гриб». Для подпольной работы остаются надежные и опытные работники — Иван Калабин, Климент Чеснулевич, Франц Богуш. Это руководящая группа. С ними будут работать Иван Стадницкий, Мария Ачканова, Прокофий Колбаса, Софья Добровольская, Иван Бахарев, Александра Манойленко, Павел Гончаров, Василий Питченко. Установлены пароль и места явок...

— А как вы, товарищ Гриб, остаетесь? — спрашивает Соколовская.

— Наш комитет обсуждал этот вопрос. Признали, что мне оставаться нельзя, многие знают, трудно будет работать,— отвечает Гумперт.

— Лично вы как думаете?

— Хотел бы остаться, правда, только очень уж я приметен, не удается изменить свою внешность.

Соколовская смотрит на ладно скроенную фигуру сидящего перед нею моряка. Открытое лицо, гордо поднятая голова, могучие плечи. «Такого не перекрасишь и не загримируешь»,— думает она.

— Губком учел это обстоятельство, — продолжает Соколовская.— И все же решил оставить вас в Одессе. Вы здесь будете очень нужны. Нет в городе более важного участка, чем порт.

И тепло обняв Гумперта, Соколовская говорит ему:

— Скажу, но только лично для вас: и меня оставляют в Одессе. Будем снова вместе сражаться с врагом, как и при французских интервентах. Нам не привыкать!

В приподнятом настроении уходил Гумперт из губкома.

А Соколовская продолжала работать. Надо было окончательно просмотреть списки коммунистов, остающихся для борьбы в тылу врага, уточнить явки, пароли, еще раз рассмотреть составы подпольных районных комитетов. Если для возможного перехода в подполье партийная организация готовилась заблаговременно, то сам момент эвакуации был внезапным. В последние часы, когда противник уже пытался прорваться в город, выяснилось, что некоторые работники, уходившие в подполье остались без конспиративных квартир, без документов и паролей. Внезапность эвакуации неизбежно внесла элементы поспешности, растерянности. В губком непрерывно звонили. Спрашивали, как быть с документами и архивами, в каком направлении отходить работникам, за какое время выплачивать заработную плату рабочим и служащим. Вместе с Соколовской в губкоме находились Филипп Александрович, Калистрат Саджая, только что прибывшие из Зафронтового бюро Анастасия Васильева, Иоганн Планцис и некоторые другие работники. Все они были поглощены неожиданно нахлынувшей горой неотложных дел.

К 4 часам дня здание губкома партии опустело. Соколовская отправилась на вокзал, она хотела проводить уезжающих товарищей проститься с ними.

Работники партийных, советских и хозяйственных организаций города выезжали последними, без вещей, кто с небольшим чемоданчиком, кто с солдатским вещевым мешком. Рассаживались они по вагонам последнего железнодорожного состава. Здесь же находилась и Соколовская. Мало кто знал, что она остается в Одессе, все полагали, что она тоже уезжает.

Около 7 часов вечера, за несколько минут до отправления поезда, к Соколовской подошел член губкома партии А. Верхотурский и передал ей записку. А в записке рабочие главных железнодорожных мастерских писали:

«...Мы думали, что Вы останетесь с нами, как это было при французах... А Вы оставляете нас одних... Прощайте...»

Прочитав записку, Соколовская как-то вся внутри собралась, по особому засветились ее прекрасные глаза. Наскоро простившись с товарищами, она пошла в город к тем, кто не хотел с ней расставаться...

В городе уже началось восстание контрреволюционных сил. Один из отрядов заговорщиков арестовал Елену, когда она на Пироговской улице беседовала с заместителем председателя ЧК Калистратом Калениченко (Саджая). Многие видели, как Елена и Саджая были схвачены, усажены на пролетку и увезены. Последний поезд увозил ближайших друзей и товарищей Елены и Калениченко. Притихшие и удрученные горем, они были уверены, что все кончено. Таких работников враг не пощадит.

Поделиться

5

Re:

А. М. Панкратова (Нюра Палич)

Подпольный губком комсомола приступил к работе одновременно с губкомом партии.

В течение первого месяца были восстановлены почти все старые и созданы новые молодежные организации при профсоюзах и на заводах. Низовые комсомольские коллективы несколько сжались, количественно уменьшились, но, воодушевленные единой целью, еще более спаялись. В конце сентября состоялась первая конференция комсомола.

Организационное построение комсомольского подполья отличалось от партийного. Первые три месяца в Одессе и других крупных городах юга Украины не было районных комитетов комсомола. Подпольный губком комсомола непосредственно руководил комсомольскими коллективами при профсоюзах и на заводах. Но затем, в связи с количественным увеличением рядов подпольной молодежной организации, было принято решение о создании районных комитетов.

Большевистское подполье приступило к своей нелегкой работе. Районные комитеты произвели учет членов организации, восстановили и создали новые партийные коллективы при профсоюзах и на предприятиях. В сентябре городской комитет начал проводить еженедельные собрания секретарей районных комитетов. В Николаев, Херсон, Елисаветград, Ананьев и другие города юга были посланы представители. В партийных коллективах и ячейках проведены собрания. В первой половине октября состоялась 1-я конференция представителей районов Одессы, которая обсудила два вопроса: текущий момент и организационные вопросы. Конференция указала, что деятельность подпольной организации должна базироваться на тесной связи с профессиональными организациями рабочего класса и на пропаганде идей коммунизма среди широких масс одесского пролетариата. Конференция решила, что главные силы партийной организации будут направлены на дезорганизацию тыла «добровольческого» фронта.

И в эти дни белогвардейские, либеральные и соглашательские газеты (а в Одессе их выходило свыше двух десятков) меняют тон своих сообщений о большевиках. Оказывается «арестована не Елена Соколовская, а ее родная сестра» (хотя таковой у Соколовской не было), «Котовский арестован — только не Григорий, а какой-то Павел». Что же касается Калистрата Саджая, то он «был арестован, но куда-то исчез». Такие и подобные им сообщения печати тревожили владельцев движимой и недвижимой собственности и великосветскую знать.

Поделиться

Сообщений 5

Страницы 1

Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться




PunBB.INFO - расширения и темы на заказ

© Форум на тему войн, в которых участвовала Россия и ее ближайшие соседи

Яндекс.Метрика