Война началась. А в ней усилилась борьба и на дипломатическом фронте. Здесь основные баталии велись с Англией. Уже 19 апреля (1 мая) 1877 года министр иностранных дел лорд Э. Дерби направил канцлеру Горчакову ноту, в которой, в частности, отмечал: «Начав действовать против Турции за свой собственный счет и прибегнув к оружию без предварительного совета со своими союзниками, русский император отделился от европейского соглашения, которое поддерживалось доселе, и в то же время отступил от правила, на которое сам торжественно изъявил согласие. Невозможно предвидеть все последствия такого поступка». Так как А. М. Горчаков предпочел не отвечать на эту резкую ноту, вслед ей с русским послом была отправлена вторая нота, в которой были перечислены пункты, действия против которых повлекло бы вооруженное вмешательство в войну Англии: Суэцкий канал, Египет, Константинополь, Босфор, Дарданеллы, Персидский залив.
В письме своем к графу Шувалову от 24 апреля (6 мая) 1877 года лорд Дерби заявлял, что «попытка блокировать или иным способом стеснять канал или доступы к оному была бы сочтена правительством ее величества как угроза Индии и важный ущерб для торговли всего мира». ««Торговые и финансовые интересы европейских наций», — говорилось далее в этом дипломатическом документе, — также в такой значительной степени связаны с Египтом, что нападение на эту страну или ее занятие, даже временное, для целей войны, едва ли может быть невозмутимо допущено нейтральными державами, и, конечно, не Англией». Канцлер ответил, что Россия не намерена блокировать либо заграждать Суэцкий канал, действовать против Египта, в Персидском заливе или на другом пути в Индию. Судьбу Константинополя он оставлял на разрешение общим соглашением. Горчаков писал: «Для сохранения мира и всеобщего спокойствия важно, чтобы этот вопрос был урегулирован с общего согласия на справедливых и действенно гарантированных началах». Несмотря на бесспорное право России прибегнуть к военным действиям против Египта и Суэцкого канала, наша дипломатия не только отказалась от этого весьма важного в военно-морском отношении преимущества, но и не сделала даже малейшей попытки отстоять законные права России в неприятельских водах. Если уж обстоятельства действительно требовали, можно было бы добиться нейтрализации Египта — этой исключительной по своему положению неприятельской территории. Тогда султан лишился бы поддержки своего вассала, а русский отряд кораблей на Средиземном море получил бы прекрасное сообщение с эскадрою Тихого океана.
Помощником Горчакова в переговорах являлся посол в Англии П.А. Шувалов. Так как он сыграл немалую роль и в начале, и в конце войны, следует обратиться к его личности. Петр Андреевич относился к знаменитой фамилии Шуваловых, занимавших высокие посты в Российской империи с XVIII века. Его брат Павел отличился как военачальник в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов под Филиппополем. Сам же П.А. Шувалов (1827—1889) имел своеобразную для дипломата карьеру: санкт-петербургский полицмейстер, директор департамента общих дел Министерства внутренних дел, управляющий III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, генерал-губернатор Остзейского края. С 1866 по 1874 год он состоял шефом жандармов, 2 Балканский гамбит после чего был назначен послом в Лондон. Принадлежал к консервативной партии. Шувалов выступал приверженцем «малой войны» и полагал возможным ограничиться боевыми действиями севернее Балкан, чтобы добиться автономии лишь для Северной Болгарии. Посол не хотел военного столкновения России с Англией в том случае, если бы оказались затронуты интересы великой морской державы.
Сторонник компромисса, Шувалов проявлял в ходе переговоров излишнюю предупредительность к англичанам. Правда, нужно учесть, что он выполнял указания канцлера. В инструкции Шувалову от 18 мая именно Горчаков гарантировал учет английских интересов, а в письме к Шувалову от того же числа заявил о согласии России вступить в мирные переговоры с Турцией, если та запросит мира до перехода Балкан. В этом случае Россия была готова ограничиться автономией для Северной Болгарии. Император на совещании 18 (30) мая восстал против некоторых пунктов инструкции; он полагал, что русская дипломатия слишком уступчива и связывает себе руки ради успокоения Великобритании. Он отказался брать обязательства перед Англией в отношении Константинополя и проливов Босфор и Дарданеллы. На совещании 30 мая (11 июня) 1877 года по предложению Милютина были рассмотрены замечания Н.П. Игнатьева в отношении инструкции Шувалову. Как и военный министр, посол в Константинополе был противником разделения Болгарии на две части с разными статусами.
Под давлением Игнатьева и Черкасского Горчакову пришлось согласиться на изменение инструкции и направить Шувалову телеграммы 30 мая и 1 июня, в которых он указал, что Болгария должна быть единой и автономной. 26 мая (7 июня) в письме Игнатьев, направлявшийся на театр военных действий, отмечал: «Шувалово домогательство связать нас в пользу Англии по рукам и ногам не удалось, слава Богу, и государь хочет остаться полным хозяином дела». Позднее он отмечал, что у Шувалова нет политической программы и что, несмотря на замечания императора, Горчаков продолжал благоволить к Шувалову, которого не считал серьезным соперником, в отличие от самостоятельного Игнатьева. Милютин также не был доволен деятельностью Шувалова в уже начатой войне. Он писал в дневнике: «Дипломаты наши делают как будто нарочно все, что может преждевременно и совершенно напрасно тревожить другие кабинеты.
В английской ноте нас спрашивали только о тех вопросах, которые специально затрагивают морские интересы Англии и в которых мы со своей стороны могли вполне успокоить опасения ее, не делая даже никаких уступок; мы же в ответ на это выложили всю нашу программу и затронули вопросы о будущем устройстве христианских областей Турции». Благодаря вмешательству энергичных людей Александр II утвердил основное направление дипломатической деятельности. Следовало добиваться создания единого крепкого болгарского государства как опоры и союзника на Балканах, вблизи Константинополя и черноморских проливов. Если бы такую Болгарию удалось создать и привязать к России, султан, лишившийся Дуная и Балканских гор как преграды на пути русских войск, не смог бы закрыть проход для русских судов в Босфор и Дарданеллы. Под постоянной угрозой турки вряд ли могли решиться на жесткие действия в славянских провинциях. Да и самим провинциям было гораздо проще добиться независимости. С этой точки зрения все остальные вопросы можно было считать мелочью.
Русское правительство отказывалось от действий возле турецких берегов в самых важных пунктах (проливы, Суэцкий канал, Персидский залив). Позднее пришлось отказаться и от борьбы с перевозками контрабанды для турок по Средиземному морю и океанам. Все делали для того, чтобы не дай бог затронуть властителей морей — англичан. Это второй балканский гамбит России. Если первый гамбит заранее ставил страну в невыгодное положение, обесценивая результаты даже блестяще выигранной войны и заставляя предавать верящих России жителей Боснии и Герцеговины, то второй гамбит снижал шансы войну выиграть. Жестко были скованны действия русского флота на коммуникациях, по которым Турция подвозила на театр военных действий войска из провинций и доставляла необходимое вооружение и боеприпасы (без которых не могла воевать) из-за рубежа. А потом от морских операций отказались вовсе, ограничив действия моряков Дунаем (где они играли роль помощников армии) и Черным морем, где турецкому броненосному флоту пришлось противопоставить вооруженные пароходы. В дальнейшем мы увидим, как борьба двух течений в дипломатии будет отрицательно сказываться на ходе и исходе войны.