Мир в войне

Вы не вошли. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.


Страницы 1

Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться

РСС

Сообщений 2

1

Re:

Красная Армия отступала. 31 августа советские войска оставили Киев. 20 сентября деникинцы захватили Курск, 6 октября — Воронеж, 13 октября — Орел. Страницы одесских деникинских и буржуазных газет пестрят заголовками: «Жмеринка в наших руках», «Прорыв на большевистском фронте», «До Москвы — 500 верст», «До Москвы — 300 верст», «В бинокль уже видна Москва». Американская газета «Нью-Йорк Таймс» писала в те дни: «Добровольческая армия врезалась в самое сердце Советской России. Уже видны златоглавые верхушки московских колоколен».

В этот период в Одесском партийном комитете возникли споры о методах борьбы. Леонид Тарский, Александр Гордон и Павел Китайгородский давали неправильную оценку сложившейся обстановке. Они утверждали, что наступила долгая ночь реакции, что господство Деникина на Украине задержится надолго. По их мнению на Украине отсутствует достаточная пролетарская база, на которую должна опираться Советская власть. Этим объяснялось и отступление Красной Армии. Тарский и Гордон считали, что надо временно отказаться от «чистой» формы Советской власти и осуществить что-то «среднее» между диктатурой пролетариата и петлюровщиной.

Большинство членов комитета не разделяло этих взглядов.

— Мы на грани нового подъема и побед,— говорила на одном из заседаний комитета Елена Соколовская.— Скоро Красная Армия, энергично поддержанная украинскими рабочими и крестьянами, прогонит врага к морю, и там он найдет свой конец. Наша задача — идти в рабочую и крестьянскую среду, к солдатам-белогвардейцам и разъяснять им неотвратимость краха деникинщины. Свернуть агитацию — это значит превратиться в кроликов, которых с удовольствием проглотит деникинский волк.

Дискуссия обычно заканчивалась выступлением Елены Соколовской. Она глубоко анализировала все высказанные точки зрения, показывала несостоятельность одних взглядов и жизненность других. Соколовская обладала удивительной способностью органически сочетать местную практику с общепартийными задачами, четко определять пути и методы деятельности подпольной коммунистической организации. Работнику, который увлекался широкими планами и ставил невыполнимые задачи, Соколовская резко бросала: «Вы руководствуетесь не расчетами, а личными чувствами» и убедительно показывала нереальность его планов.

«Больше всех Гордону и Тарскому доставалось от Елены и Нюры. Жалко было смотреть на этих в общем-то очень хороших, честных работников. От их «теории» оставалось только «мимолетное видение». Да они и сами потом признали свои ошибочные взгляды» — писал об этих политических спорах Логгинов.

Правильная оценка утверждений Гордона и Тарского имела принципиальное значение. От этого зависела тактика большевистской партийной организации. Если бы победили взгляды меньшинства, рабочий класс Одессы был бы уведен в сторону от революционной борьбы с Деникиным.

Общегородской комитет продолжал укреплять районные комитеты и заводские коммунистические ячейки. На 25 предприятиях уже работали уставные партийные организации, где регулярно проводились партийные собрания. На других заводах действовали партийные группы. Аресты, проводившиеся белогвардейской контрразведкой в октябре, почти не затронули заводские комячейки.

Глубокая конспирация и пролетарская спайка помешали провокаторам проникнуть в рабочие коллективы. На отдельных заводах аресты продолжались.

Комитету пришлось много внимания уделять коллективу судоремонтного завода РОПИТ. Здесь работала сильная подпольная организация, во главе которой находились рабочие-большевики Григорий Смагин и Яков Морозов. В цехах имелись партийные группы. В котельном цехе подпольную работу вели Владимир Рудницкий, Степан Дзикунов, Григорий Мельничук. В модельном цехе работали Степан Коскин, Владимир Чумаченко, Кузьма Зимбровский, Григорий Сапельников. Василий Петрович и Василий Филюшкин работали в плотничьем, а Никита Позняков и Петр Кругликов — в малярном цехе.

На заводе пользовались влиянием меньшевики и эсеры. Часть кадровых и особенно сезонных рабочих и служащих находилась в плену соглашательской идеологии.

Еще до прихода белогвардейцев в Одессу меньшевикам удалось провести митинги в заводоуправлении и в отдельных цехах, на которых высказывались антисоветские взгляды.

Заводская партийная ячейка находилась в сложных условиях: будучи в подполье, она не могла открыто выступать против взглядов и действий соглашателей. Меньшевикам иногда удавалось привлечь на свою сторону и отдельных кадровых рабочих. Так, с помощью соглашателей деникинцам удалось уговорить слесаря Николая Петрова и котельщика Федора Шевченко войти в делегацию для осмотра бывшего помещения ЧК, в котором белогвардейцы демонстрировали мнимые «зверства» большевиков.

Примечательно, что оба «делегата» с треском провалились на собрании рабочих завода, где они сообщили о всем виденном в здании ЧК.

— Чем вы можете доказать, что в здании ЧК находились расстрелянные рабочие и крестьяне?— спросили

у Петрова и Шевченко.

— Вот видите этот мундштучок, простой, кто с него курил? Я нашел его в кармане расстрелянного,— отвечал Шевченко.

— А вот видите крестик? Я его снял с трупа крестьянина,— отвечал Петров.

— А не мог кто-нибудь вложить мундштук в карман расстрелянного и повесить крестик на труп!— спросил старший станковой плотничьего цеха Алексей Винниченко.

«Делегаты» ответили:

— Нет, нам сказали, что трупы привезли с крестиком и мундштуком.

— Откуда привезли? Вы же говорили, что эти трупы остались в помещении ЧК после ухода большевиков? — снова спросил Винниченко.

Ответа не последовало — Шевченко и Петров растерялись.

— А как вы установили, что видели трупы расстрелянных именно большевиками? А может, их застрелил кто-нибудь другой? Может, налетчики? — спросил один рабочий, хотя остальные поняли, что он хотел сказать — «не белые ли»?

Петров и Шевченко в один голос заявили:

— Это дело рук ЧК. Нам так сказали.

Все было настолько шито белыми нитками, что рослый котельщик Архип Демянко, стоявший рядом с трибуной, не выдержал и бросил в лицо горе-делегатам:

— Эх, вы! Комиссия! Видно, шо Гапка млинці пекла, бо ворота в тісті. І брехати до діла не вмієте.

Рокот одобрения пронесся по заводской площади. Присутствующие понимали, что все эти «ужасы ЧК» — фальсификация.

О том, как на заводе РОПИТ проходило собрание, написали даже либерально-буржуазные газеты. Они не могли скрыть того, как рабочие встретили деникинскую провокацию. «Одесский листок», журналисты которого немало написали пасквилей на Советскую власть, набрался «смелости» и опубликовал анекдот:

— Слушайте, вы знаете печальную новость?

— Какую?

— Большевики расстреляли Циперовича.

— Да что вы говорите? Боже, какой ужас, какой ужас!

— Слушайте, только вы потише говорите об этом.

— Почему?

— Циперович стоит сзади меня, он еще сам ничего не знает...

На второй день после собрания белогвардейцы арестовали котельщика Демянко. Это был молодой рабочий, недавно появившийся на заводе. На вопросы следователя отвечал с юмором. А все вопросы были одного направления: кто является застрельщиком среди рабочих? Кто читает газету «Одесский коммунист»? О чем толкуют рабочие? Ничего не добившись от Демянко, следователь избил его.

Ропитовцы послали в контрразведку двух рабочих. Их принял капитан Добровольский. Узнав, что они пришли ходатайствовать об освобождении Демянко, Добровольский закричал:

— К стенке всех вас! Кто вам бумагу подписал? Покажу я вам, как делегации посылать... Вы оба арестованы.

Прибыв в Одессу, Деникин пожелал встретиться с рабочими. Одесские власти с ног сбились, но не могли найти подходящего завода. Всюду рабочие враждебно встречали известие о приезде Деникина. Волей-неволей деникинцы снова обратились к меньшевикам на РОПИТ. Офицеры целыми днями сновали по заводу, о чем-то совещались с администрацией. В цехах появились меньшевик Сухов и эсер Кулябко-Корецкий.

Наступил день приезда Деникина на завод. От проходной до места встречи через весь заводской двор шпалерами выстроились офицеры. Генерал с трудом поднялся на трибуну и произнес небольшую речь. После него выступил Николай Петров. Он говорил: «Требовать нам ничего нельзя, все нужно просить. Как сказано в евангелии: стучите и вам отворят, просите и вам дадут». Во время выступления Деникина рабочие стали расходиться. Деникин сразу определил настроение рабочих и тоже поторопился уйти. Уже в гостинице «Лондонская» на банкете Деникин бросил фразу: «Какой-то неприветливый народ, эти одесситы».

Через несколько дней подпольный комитет, обсудив сообщения Смагина и Морозова о положении на заводе, решил разоблачить меньшевиков. Эту задачу комитет возложил на редакцию газеты «Одесский коммунист».

Большевики стали более решительно изобличать сотрудничество меньшевиков с белогвардейцами, показывать, что они, предав интересы рабочих, служат буржуазии. «Языкочесы» (так рабочие называли меньшевиков) прибегли к недозволенным в условиях подполья методам борьбы, угрожая обратиться за помощью к властям, раскрыть большевистскую организацию. В разгар борьбы с меньшевиками контрразведка арестовала группу передовых рабочих завода РОПИТ и в их числе Григория Смагина. Но организация большевиков продолжала работать, у нее был крепкий актив в цехах, а соглашатели не имели уже никакой опоры в рабочем коллективе.

На 2-й Заставе находилось очень важное предприятие — артиллерийские мастерские с артскладом. Работали там в основном демобилизованные, квалифицированные мастеровые. Симпатии их были на стороне большевиков. Среди них имелись и коммунисты. Об этом в конце августа сообщил руководителю одесского подполья Владимиру Логгинову рабочий-слесарь Иван Бровяков, член партии с 1917 года.

В мастерских, или в артдепо, как они тогда назывались, ремонтировались бронепоезда, орудия, пулеметы. В беседе с Бровяковым Логгинов изложил меры по выводу этой боевой техники из строя.

Несколько дней спустя в артдепо стали являться высококвалифицированные токари и слесари с просьбой принять их на работу. Так, в сентябре поступили в артдепо Иван Поздняков («Андрей»), Дмитрий Морозов («Мороз»), Илларион Ильчук («Ларик»), Михаил Скороход, Даниил Инде — все коммунисты, получившие задание Логгинова. Создав подпольную ячейку, Бровяков установил контакт с рабочими-боротьбистами — Калининым, Огородниковым и Канунниковым. Вместе с ними вокруг большевистской ячейки сгруппировались беспартийные рабочие. Настроение у всех было боевое, рабочие не хотели работать на белогвардейцев. «Одесский коммунист» переходил из рук в руки, все жадно вчитывались в сводки с фронтов.

Авторитет комячейки рос. По ее заданию рабочие прицельно-оптического отдела незаметно сбивали прицелы на орудиях. Иван Поздняков и его товарищи чуть-чуть смещали рамку прицела, и никакая комиссия не могла обнаружить дефекта. Точности же попадания снаряда из такого орудия нельзя было ожидать. В ноябре Дмитрий Морозов подложил гайку между поршнем и верхней крышкой цилиндра дизеля 45НР. При пуске двигатель был разбит, в результате токарный цех вышел из строя на десять дней. В первых числах декабря в арт-мастерские для срочного ремонта поступил бронепоезд «Генерал Мамонтов». Морозов и Михаил Скороход насыпали наждаку в подшипники и отпустили гайки в рессорах. Когда бронепоезд с ремонта ушел на пробу на Сортировочную—Пересыпь, то после первых же выстрелов поломались рессоры и поплавились подшипники. После того, как отремонтированные орудия принимались, по ночам к ним проникали рабочие, выпускали масло из компрессоров, отпускали гайки. Илларион Ильчук и Даниил Инде наловчились умело выводить из строя электрооборудование. Они вбивали в обмотку гвозди без шляпок, а обнаружить это трудно было. По несколько дней простаивали токарные станки — их ходовые винты оказывались погнутыми.

Вся администрация артиллерийских мастерских состояла из офицеров, которые и не подозревали, что рабочие сознательно портят оборудование и выводят из строя орудия, бронеавтомобили и бронепоезда. Плохое качество работ объяснялось отсутствием хороших специалистов. Отдельные офицеры рады были плохому ремонту— им не хотелось уходить на фронт. Нередко даже явную порчу орудия или пулеметов в броневике они рассматривали как случайность, никакого следствия не требовали.

Как-то вечером из артсклада грузили в вагоны вооружение и боеприпасы. Было это в январе 1920 года. Закончив погрузку, рабочие скипятили чай. Вагоны охранял офицер. Рабочие пригласили его попить чайку. Он охотно согласился. А тем временем группа рабочих перетащила из вагона в подвал разрушенного дома 7 пулеметов и 35 винтовок. Вход в подвал завалили камнями.

Вот что рассказывает член подпольной комячейки артдепо Д. А. Морозов:

— Работал я в то время слесарем-мотористом. Не только коммунисты, но и многие рабочие понимали, что нам надо все делать, чтобы продукция артиллерийских мастерских не доходила до фронта, а если и доходила, то с опозданием. Чем подольше задержится выполнение заказа деникинцев, чем хуже будет качество работы, тем лучше для Красной Армии. Мы ставили перед рабочими вопросы: на кого мы работаем? Для какой цели выпускаем оружие? Нам даже не приходилось отвечать на эти вопросы, каждый понимал куда идет оружие и против кого оно направляется. «Одесский коммунист» здорово нам помогал. Его мы вкладывали в рабочие ящики, и ни одного не было случая, чтобы рабочие отказались от нашей газеты, или выразили недовольство. Наоборот, обижались, если ее не было.

Через регистраторшу Кузнецову и телефонистку Домени, которые работали в конторе мастерских, узнавали о важных разговорах офицеров по телефону, доставали бланки удостоверений со штампами и печатями артдепо. Все это передавалось в парткомитет.

Были у нас свои люди и на складах. Они работали кладовщиками и помогали нам добывать динамит и бикфордов шнур. Бровяков и Поздняков передавали эти боеприпасы в областной военно-повстанческий штаб.

За несколько дней до вступления Красной Армии в Одессу на рабочем митинге, проведенном нелегально, была поставлена задача: всем вооружаться, захватить мастерские и склады, ничего не дать вывезти. Рабочие сдержали свое слово. 5 вагонов винтовок и пулеметов, 12 трехдюймовых скорострельных орудий и 4 гаубицы были задержаны, не попали белым. За день до бегства белогвардейцев меня назначили комендантом артмастерских. Для вооружения рабочих мы выдали винтовки.

Тесные связи были у губкома партии и с другими заводскими партийными ячейками. На городской электростанции по улице Московской с парткомом был связан большевик Иван Будрик и работница Шура Кулакли. Они распространяли «Одесский коммунист». Через них комитет держал связь с ревкомом, находившимся в Усатовских катакомбах. На заводе Беллино-Фендериха работал большевик Петр Цымбал. Его квартира была явкой, где хранились деньги политического Красного Креста. Здесь по вечерам Николай Александрович и Цымбал придавали новеньким деньгам вид старых. Делалось это для того, чтобы не вызвать подозрений у офицеров и контрразведчиков, когда они брали взятки за освобождение арестованных подпольщиков.

На заводе Ровенского подпольную организацию возглавлял Филипп Александрович, бывший председатель Одесского военно-революционного трибунала, участник революционного движения с 1905 года.

В первый день прихода белогвардейцев он был задержан офицерами из отряда, разместившегося в гостинице «Континенталь» (фиктивная, или как тогда называли «самочинная» контрразведка). Офицеры отобрали у Александровича 2000 рублей и отправили в тюрьму. Через 3—4 дня ему удалось освободиться (по документам он являлся английским подданным, хотя таким не был). За два с половиной месяца (13 ноября он был снова арестован) Александрович провел большую работу.

Ни один заказ деникинцев не выполнялся заводом в срок.

Поделиться

2

Re:

Н. Л. Александрович

Владея в совершенстве английским и французским языками, Александрович входил в контакт с работниками иностранных консульств и военных миссий, добывал у них важные сведения для подпольного губкома партии.

Кроме районных комитетов и заводских подпольных ячеек, губком партии был непосредственно связан в городе с двумя ревкомами — Железнодорожным и ревкомом в Усатовских катакомбах. Железнодорожный ревком по заданию военного отдела губкома провел ряд успешных диверсий. Были выведены из строя два белогвардейских бронепоезда, взорван железнодорожный мост, связь с фронтом прервалась на несколько дней. Братья Иван, Андрей и Павел Глухаревы, работавшие слесарями в Главных железнодорожных мастерских, были связаны с военным отделом губкома. По его заданию они работали на ст. Одесса-Товарная и умелыми действиями вывели из строя паровоз бронепоезда «Пластун». Деникинцы не могли восстановить его до прихода Красной Армии. Ревком умело засылал не по адресу вагоны с вооружением и снаряжением. Целыми неделями вагоны простаивали в тупике какой-нибудь станции. На все запросы военных организаций администрация станции сообщала: «Вагоны не разысканы, принимаются срочные шаги к их выявлению».

Н. Стрембицкий

Большую роль играл ревком в Усатовских катакомбах. В его составе находились работники, прошедшие школу подполья в дни австро-германской и англо-французской интервенций. Это — Николай Стрембицкий, Павел Ловякин, Иван Безверхий, Никифор Голубенко, Авраам Приступа, Григорий Елагин, Филипп Кислов. Перед ревкомом губком поставил задачу: держать белогвардейцев в постоянном напряжении, совершать нападения на деникинские отряды, всемерно тормозить проведение мобилизации в белую армию и отправку войск на фронт. В Усатовских катакомбах хранилось оружие, взрывчатка. Здесь же находилась подпольная типография боротьбистов.

Усатовский ревком печатал воззвания к населению окрестных сел, проводил политическую агитацию среди крестьян, осуществлял боевые операции. Партизанский отряд, которым командовал Николай Стрембицкий, обстреливал эшелоны, направлявшиеся на фронт, вступил в бой с белогвардейским эскадроном и не допустил его в Нерубайское. Белогвардейцы вынуждены были держать в пригородных селах воинские части. Встретив вооруженное сопротивление, они отменили мобилизацию в Усатовом, Нерубайске и Куяльнике.

Партизаны Усатовского ревкома доставляли из Куяльницких катакомб в город газету «Одесский коммунист». Однажды член ревкома Филипп Кислов с двумя подпольщиками отправился на Куяльник за очередным номером «Одесского коммуниста». По дороге их задержали белые. В Кислове они узнали подпольщика, которого искали больше месяца. Кислову грозил расстрел. Его раздели и поставили над крутым обрывом. Но прежде чем каратели произвели выстрел, отважный подпольщик бросился с обрыва, скатился вниз и спасся.

По указанию губкома ревком перебазировался на Нерубайские катакомбы. В поисках типографии большевиков белые несколько раз пытались проникнуть туда, но каждый раз встречали ожесточенное сопротивление. Много офицеров было убито, 20 солдат партизаны захватили в плен и враг не получил доступа в катакомбы.

Военный отдел губкома дал директиву партизанским отрядам — разрывать коммуникации противника, разрушать мосты и железнодорожные линии. И стали взлетать на воздух фермы мостов. На 204 версте между Вознесенском и Новоукраинкой партизаны взорвали железнодорожный состав на мосту через речку Ташлык, 39 вагонов с боеприпасами полетели в реку. Взорваны были мосты на ст. Голта через р. Буг, в Колосовке, на многих километрах снимались рельсы и пути надолго выходили из строя. Ярким пламенем вспыхнуло восстание в деникинском тылу. «Украина загорается... Украина горит...» {42} — говорил 24 октября 1919 г. В. И. Ленин в своей речи перед слушателями Свердловского университета, уходившими на фронт.

Губком партии установил связи со всеми уездами. В Николаеве работали большевики Сергей Ингулов, Михаил Биншток, Иван Дагин, Алексей Колтун и другие. Они организовали в селах уезда штабы повстанческого движения, в распоряжении которых были отряды и склады оружия. Повстанцы разбирали железнодорожные пути, обстреливали деникинские воинские составы.

Н. Д. Голубенко

В октябре в ряде сел Николаевского уезда были восстановлены Советы. Областной повстанческий штаб через Николаевский ревком объединил все партизанские отряды под единым командованием со штабом в селе Баштанка. Все деникинские учреждения были разгромлены. Район восстания был объявлен «Баштанской республикой». В ней допускалось свободное обращение советских денег. Партизаны захватили участок железной дороги и объявили его на военном положении. Это означало, что ни один белогвардейский эшелон не мог пройти через него.

Баштанскими партизанами, насчитывающими около 20 тысяч человек, руководил ревком, во главе которого были коммунисты В. Гайдук, М. Прядько, И. Руденко, М. Прихода.

Почти полтора месяца сражались баштанцы с войсками генерала Слащева, которые были лучше вооружены и по количеству превышали число повстанцев. Руководители баштанских партизан несколько раз одолевали белогвардейцев. Особенно отличался отряд под командованием крестьянина Николая Тура. Применяя различные военные хитрости, он смело нападал на офицерские части и наносил им ощутимые удары. Деникинцы потеряли в боях около двух тысяч офицеров и солдат. Только 12 ноября Слащеву удалось овладеть Баштанкой, но после его ухода партизаны снова появились в этих местах.

В селе Висуньск Березнеговатской волости повстанческим движением руководили Ф. Юхименко, М. Мурлян, В. Яриловец, А. Переяслов. Вместе с представителем Одесского губкома С. Гетманенко они разработали план восстания, подобрали командиров отрядов, распределили оружие. Кроме Степана Гетманенко губком партии направил в Херсон Ивана Зайченко, Андрея Широкоступа, Алексея Матвеева, Анастасию Васильеву.

Для руководства повстанческим движением в уездах губком посылал опытных работников, отличавшихся личной храбростью.

Анастасия Васильева — работница Путиловского завода в Петрограде. В 1915 году была уволена с завода за организацию забастовки. В дни Октября вместе с рабочими своего завода с оружием в руках боролась против войск Временного правительства, показывая своим товарищам пример революционной стойкости. В 1918 году была на Восточном фронте, участвовала в боях с колчаковцами, а в 1919 году направлена в Одессу за несколько дней до отступления Красной Армии. На подпольную работу в Херсонский уезд поехала добровольно. Алексей Матвеев, тоже бывший петроградский рабочий, до августа 1919 года был председателем Большефонтанского Совета рабочих депутатов Одессы, остался в подполье. Иван Зайченко, выходец из села Красное, что недалеко от Херсона. Служил матросом на крейсере «Алмаз». После того, как вся команда крейсера сошла на берег и вступила в Красную Армию, Зайченко сражался против немецких оккупантов. Возвратившись после ранения в родное село, выступал на митингах, организовал из крестьян партизанский отряд. А когда Красное захватили белогвардейцы, он был арестован и приговорен к расстрелу. Его товарищи по отряду передали в тюрьму записку такого содержания: «Мы в Херсоне. Проси свидания с матерью». (Мать Зайченко находилась в херсонской городской больнице). Зайченко попросил начальника гарнизона полковника Саликова попрощаться перед смертью с матерью. Получив разрешение, Зайченко в сопровождении двух стражников отправился в больницу. После встречи с матерью вышел во двор больницы. Здесь группа партизан, одетых в обычные крестьянские одежды, без шума обезоружила охрану и скрылась вместе с Зайченко.

Получив подкрепление кадрами, Херсонский большевистский комитет организовал повсеместные выступления против деникинцев. 10 ноября губком партии сообщил в ЦК КПУ: «Весь Херсонский уезд охвачен пламенем восстаний. В одной из деревень образован повстанческий штаб уезда, куда вошли левые социалисты-революционеры и коммунисты. В распоряжении штаба имеется 1500 человек повстанцев, есть 2 орудия, несколько пулеметов, бомбы и прочее. Повстанцы постоянно дезорганизуют тыл противника, убивают отдельных представителей белогвардейцев, громят отряды, посылаемые в уезд для различных целей белогвардейцами и т. д. Настроение крестьянства очень хорошее, приблизительно такое же настроение у крестьян Днепропетровского уезда Таврической губернии. Так, например, в Алешках мобилизованные крестьяне из уезда в количестве 13000 чел. подняли бунт, вышли с красным знаменем и криками: «Да здравствует Советская власть!», «Долой золотопогонников», разгромили все белогвардейские учреждения, и все мобилизованные разбежались».

В Елисаветградском уезде местные подпольщики и посланные туда губкомом М. Клименко и П. Юдкин создали партизанские отряды, которые заняли несколько железнодорожных станций, разгромили деникинцев и овладели Елисаветградом.

2 ноября состоялась II конференция Одесской организации КП У. Присутствовало 26 делегатов, представлявших 290 членов партии. Конференция обсудила вопросы: 1) Текущий момент, 2) Доклад Красного Креста. Делегаты послали приветствие Красной Армии, в котором выражалась уверенность, что деникинские войска будут отброшены к берегам Черного моря.

Резолюция конференции определяла ближайшие задачи: дезорганизацией вражеского тыла облегчить положение борющихся советских братьев — русских рабочих и крестьян. Для этого необходимо усилить работу в деревне, объединить силы, выступающие против деникинцев, развить партизанскую войну с целью захвата власти и восстановления диктатуры пролетариата. Конференция приняла решение о перестройке и усилении деятельности военного отдела, улучшения издания нелегальной литературы, о немедленной посылке работников в деревню, о проведении агитации в войсках интервентов.

— Словно крылья выросли! — говорили подпольщики после конференции. Районные и общегородская партконференции, проведенные в условиях тяжелейшего подполья, избрание партийных комитетов — все это внесло новую живительную струю в деятельность коммунистического подполья. Заметно поднялась партийная работа на заводах и фабриках, в предместьях города и в уездах.

Р. М. Лучанская

Одесский общегородской комитет, избранный на партийной конференции 2 ноября, не смог сразу развернуть свою деятельность. На четвертый день после конференции начались новые аресты. Деникинцы арестовали секретаря комитета Розу Лучанскую. В руки контрразведки попали некоторые документы и печать комитета.

Над подпольной организацией большевиков нависла угроза провала. Елена Соколовская дала указание немедленно произвести смену паролей, явок, конспиративных квартир. Некоторым подпольщикам было предложено на несколько дней уйти в глубокое подполье. Наступили тревожные дни. Контрразведка бросила большие свои силы на вылавливание руководителей военной, подрывной, разведывательной и повстанческой работы. Были арестованы работники военного отдела Иван Перепечко, Александр Ожешко, Иосиф Мах.

Агентам государственной стражи удалось напасть на след подпольщиков, охранявших арсенал в катакомбах. В первых числах сентября несколько пулеметов, 200 винтовок и другое военное снаряжение попало в руки врага.

В эти тяжелые для одесских большевиков дни в Одессу прибыл представитель Зафронтового бюро ЦК КП У Иван Науменко. В дороге он заболел тифом.

Обессиленный, едва держась на ногах, явился на явку Одесского комитета, где был встречен А. М. Панкратовой. Передав директивы ЦК, пароли для связи, Науменко потерял сознание.

На второй день после приезда представителя Зафронтового бюро губком партии подготовил для ЦК подробную информацию о состоянии партийной и военно-повстанческой деятельности в области. В конце информации, написанной химическими чернилами на трех длинных полосках полотна, была просьба к ЦК о присылке в Одессу людей, знающих военное дело.

Но еще до получения этой просьбы ЦК РКП дал распоряжение подобрать в помощь Одесской партийной организации группу опытных работников, способных организовать военно-повстанческую работу в области. В Зафронтовое бюро ЦК еще не прибыл связной с информацией и просьбой Одесского комитета, а в Одессу уже стали прибывать работники из центра и других мест.

Широко был известен в Одессе Петр Станиславович Лазарев. Еще состоя в партии левых эсеров, он перешел на позиции большевиков. Будучи членом Румчерода, Лазарев стал одним из руководителей восстания рабочего класса Одессы против Центральной рады в январе 1918 г. В марте 1918 г. он был назначен командующим 3-й Советской Армией, вел борьбу с немецкими оккупантами в районе Лозовая— Славянск. Весной 1919 г. вступил в члены Коммунистической партии. В Одессу Лазарев прибыл в ноябре, чтобы возглавить военно-повстанческое движение в области.

Одновременно с Лазаревым приехал военный специалист бывший поручик царской армии Михаил Кривлин и Вильгельм Берндт — бывший командир 3-го Интернационального полка в Киеве. На базе военного отдела губкома была создана организация по руководству повстанческим движением на юге Украины, получившая официальное название — Одесский областной военно-революционный повстанческий штаб. Во главе этой организации находились командующий повстанческими войсками П. С. Лазарев и его заместитель С. Б. Ингулов.

Сергей Борисович Ингулов после Октябрьской революции в Воронеже работал начальником округа военных железнодорожных сообщений. В 1919 году партия направляет его в Одессу. Перед самой эвакуацией он выехал в Николаев, где и возглавил большевистское подполье.

Большевики Николаева развернули активную работу среди рабочих и крестьян. В этом им помогал Одесский комитет. В начале сентября из Одессы в Николаев приехала Виктория Уласевич. Она привезла 50 тысяч рублей для Николаевского Красного Креста и осталась работать в этом городе. Связи между Одессой и Николаевом ни разу не нарушались, подпольщикам всегда удавалось незаметно перебраться из одного города в другой, хотя и были сложные ситуации.

Однажды провокатор узнал пароль на явку николаевского комитета, которая находилась в парикмахерской на Военном рынке. Получив задание войти в организацию, он явился в конце сентября на явку и спросил:

— Можно у вас направить три бритвы?

— Твердой стали?— спросил подпольщик.

— Нет, средней.

Отзыв был неточный. Следовало сказать: «Нет, довольно мягкой, средней» и провокатор был бы связан с руководителем подполья.

— Покажите ваши бритвы,— сказал подпольщик, заподозрив неладное.

Их у провокатора не оказалось, он пробормотал, что занесет в следующий раз, и ушел.

Это был первый сигнал о том, что деникинская контрразведка получила какие-то данные о подпольной организации. Личные контакты подпольщиков Николаева и Одессы прекратились. Связь теперь поддерживалась через связных-комсомольцев путем посылки на первый взгляд невинных частных писем.

С. Б. Ингулов

Однажды Сергей Ингулов отправил Одесскому комитету очередное сообщение о работе николаевского подполья. Доклад в виде частного письма был зашифрован самым простым способом: чтобы его расшифровать, надо было читать только вторые буквы каждого слова. Подросток, отвозивший доклад, благополучно добрался до Лузановки, но здесь караульный пост его задержал. Обнаружив у юноши письмо, офицер стал его читать. Не без улыбки он читал следующие строки: «Аня путается с Ржевским. Он ныне опрятненький па-а-ручик. Остепенился. Спорит по-прежнему. Сразу отправился в часть». А фраза эта означала: «Нужны паспорта». Караульный офицер прочитал записку и отпустил задержанного.

Руководители николаевского подполья убедились, что за ними охотятся контрразведчики. Дальше в Николаеве оставаться нельзя было. Сергей Ингулов и его ближайшие товарищи переехали в Одессу, как они шутили, «подводным транспортом» (т. е. на подводах).

Одесская подпольная организация оказывала влияние на партийные организации и не входившие в Херсонскую губернию. По поручению ЦК из Одессы выезжали работники в Крым, в Кишинев, Тирасполь. Туда посылались из Одессы и денежные средства, директивные указания. А с такими городами, как Херсон, Николаев, Елисаветград, Ананьев, Балта, Бендеры, Александрия, была постоянная связь.

Местные партийные организации получали от Одесского губкома партии конкретную помощь. Например, в г. Бендеры, где не было подпольного комитета, губком направил коммунистов Я. Антипова, Л. Александрова и С. Ривлина. Они объединили местных коммунистов в подпольную организацию, секретарем которой стал С. Ривлин. После восстановления бендерской организации Я. Антипов был направлен в помощь большевикам Кишинева. Там он тоже провел организационную работу по сплочению подпольной группы коммунистов и был избран секретарем Кишиневского комитета (работал под кличкой «Абрикосов»). В города Бессарабии выезжал член губкома Григорий Борисов (Старый) для налаживания деятельности коммунистического подполья.

Поддержка связи между подпольными организациями разных городов была сложным и опасным делом. Случались и провалы.

Дважды пытались коммунисты-подпольщики г. Рыбницы установить связь с Одесским губкомом партии, но эти попытки окончились трагически. Первый раз два связных С. Нигруца и Д. Корнейчук прибыли в Одессу в первой половине сентября. Не зная паролей и явок, они долго искали комитет, зашли в Совпроф и по выходе оттуда были арестованы контрразведкой. Вторая группа посланцев рыбницких подпольщиков (К. Слащенко, Г. Матвиец, И. Мельников) в Одессу не попала, она была схвачена белогвардейцами в Раздельной. Всех их расстреляли. В агентурном донесении Шиллингу указывалось: «Шифрованные записи, изъятые у арестованных, подтверждали, что их владельцы состоят в тайной большевистской организации и выполняли какое-то поручение оной. Добиться признания не удалось».

Ф. Корнюшин

И только третья попытка рыбницких подпольщиков оказалась успешной. Четыре подпольщика — А. Мишанчук, И. Кривошейко, М. Диордийчук и П. Дыбнер — добрались в Одессу, попали на явку губкома партии, где встретились с Нюрой Палич и Григорием Борисовым. Получив информацию о положении на фронте, несколько номеров газеты «Одесский коммунист», листовки и деньги, связные возвратились в Рыбницу.

Губком партии, в который в то время входили Елена Соколовская, Владимир Логгинов, Петр Лазарев, Сергей Ингулов, Анна Панкратова, Александр Хворостин, Александр Гордон, Виктория Уласевич, Леонид Тарский, Григорий Борисов (Старый), Федор Корнюшин и Тарас Костров, был тем центром, куда сходились все нити партийного руководства коммунистическим подпольем юга Украины.

Подошли Октябрьские дни. Утром 7 ноября на улицах города были распространены листовки, в которых губком поздравлял трудящихся с великим праздником и призывал продолжать борьбу с врагом.

«В дни годовщины большевистской революции,— сообщалось в агентурном донесении в ставку Деникина,— ожидалось выступление большевиков, последними разбросаны в некоторых районах прокламации с призывом к выступлению. Военными властями были приняты соответствующие меры, причем иностранные суда принимают участие в подавлении беспорядков. В городе установлено дежурство офицеров на наблюдательных пунктах, связанных телефоном с центральной сигнальной станцией (английской), с которой предполагают передавать сигналы об обстреле судовой артиллерией того или другого квартала, где будет обнаружено скопление».

За неделю до октябрьского праздника состоялось заседание подпольного губкома партии, на котором присутствовали руководители районных и некоторых заводских партийных комитетов и групп. Губком постановил:

«1. Выступление пролетариата Одессы считать преждевременным и вредным, ибо оно будет подавлено превосходящими силами врага и потоплено в потоках крови рабочих.

2. Продолжать подготовку к вооруженному восстанию пролетариата.

3. Там, где имеются должные условия, провести до годовщины Октябрьского переворота летучие митинги. Издать листовку-воззвание».

Соглашательские организации не вели никакой работы на фабриках и заводах, считая, что кровавый режим деникинцев полностью парализовал революционную энергию рабочего класса. «Фабричные окраины Одессы представляют мертвое царство», — писал орган Одесского комитета так называемой народно-социалистической трудовой партии «Народное слово». Зато в профсоюзах соглашатели проявляли небывалую активность. Находясь на легальном положении, они захватили руководство профессиональными союзами в свои руки.

И полной неожиданностью было для сотрудников редакции «Народного слова», когда на второй день после опубликования статьи о «мертвом царстве» два рабочих-металлиста принесли в редакцию резолюцию, принятую на собрании одного из цехов завода Гена. В резолюции говорилось:

«В это страшно трудное, но не критическое время, когда деникинская армия и весь мировой капитал жмет своим империалистическим прессом на Одессу и всю страну, чтобы уничтожить власть рабочих и утвердить власть буржуазии, мы, рабочие Красной Пересыпи, клянемся перед лицом пролетариата России, что наш бронированный кулак разобьет врагов. Мы не оставим нашей священной борьбы за коммунизм и социализм как в международном масштабе, так и внутреннем, пока не уничтожим всю буржуазию».

Поделиться

Сообщений 2

Страницы 1

Чтобы отправить ответ, вы должны войти или зарегистрироваться




PunBB.INFO - расширения и темы на заказ

© Форум на тему войн, в которых участвовала Россия и ее ближайшие соседи

Яндекс.Метрика